Хотя, конечно, это большая загадка для переводчика, почему вдруг собрание рассказов под названием «A RRetrospective» вдруг стало «Стеклянным цветком». Ну ладно.
Что мне нравится в двух книгах рассказов Мартина, так это личные рассказы о своем творчестве: как удавалось и нет, как книги писались, что на них влияло. Такое предисловие к любй группе рассказов читать просто прекрасно! Жаль, в свое время я не отписалась по поводу «Башни из пепла», потому как она даже насыщенней… помнится, я ее читала, когда летом к Рен-рену приехала. Да-а-а…
А сейчас вкратце:
читать дальше Часть первая. Вкус Тафа. – Тут даже рассказы разделять не стоит – серия про Тафа у Мартина чудесная! Она в меру простая, незатейливая, и в то же время, очень интересная. Наверное, вот эта незатейливость мне в ней и нравится.
Часть вторая. Песнь голливудской сирены – сценарии… «Дорога, по которой никто не путешествует» и «Порталы». Я вообще с трудом дружу с таким жанром, как пьеса, например, сценарии читать для мня равно мучительно. Я сбиваюсь, отвлекаюсь. Они не плохие, но лично мне их читать было тяжело. Посему, «Дорогу» я еще осилила, а «Порталы» кинула, может и зря.
Часть третья. Тасуя дикие карты. – Здесь, пожалуй, можно поподробней. «Черепашьи игры» - хороший рассказ, хотя и наполнен м-м комиксовыми образами. Мне так упорно кажется. Ну да, впрочем, там даже речь заходит довольно часто о героях комиксов. Я не фанат, но оценила. Что-то есть в особенностях написания рассказов для «диких карт», что затягивает. А «Дневник Ксавье Десмонда» я вообще на некоторых моментах не могла читать без сопереживания. Он очень правильно заканчивается, как мне кажется: Меня звали Ксавье Десмонд, и я был человеком. Такав особенность, которой многим не хватает. Он был бы, кстати, хорошим человеком-джокером, если бы был несколько активней, мне кажется. Да, он болен и он сопереживает всему, что видит, но этого ведь мало для доброты))) мало. Нужны действия. Тем не менее, «Дневник» - вещь чудесная.
Часть четвертая. Борьба человеческого сердца с самим собой. Самая разношерстная, пестрая и восхитительная часть это ретроспективы.
«Нужно навсегда забыть о страхе, убрать из своей мастерской все, кроме правды сердца, кроме старых и вечных истин: любви, чести, жалости, гордости, сострадания, самопожертвования. Проблемы борьбы человеческого сердца с самим собой – лишь они порождают настоящую литературу, только о них стоит писать»
Это по мне. Здесь где-то в этих словах мои идеалы.
Каюсь, я тоже не все рассказы осилила…но те, что осилила, явно того стоили.
«В осаде» я пропустила. Потому что ровно этот же рассказ был в «Башне из пепла», разве что в другой аранжировке.
«Шесть серебряных пуль» чудесно подходят тем, кто хочет почитать какой-нибудь мистики, так еще и вкупе с детективом. Действие очень здорово описано – как раз так, как я люблю – многопланово. Оно перескакивает с одного главного героя на другого, порой даже продолжая последнее предложение отрывка про одного героя в другом. Это придает рассказу динамичность. Ну и как же – это сказ об оборотне. По мне так – неведомая тварь в конце была совершенно лишней, но рассказ все равно хорош, я его полюбила. И… что может быть умильней, чем, когда оборотня, ах нет, ликантропа, зовут Уилли.
«Тупиковый вариант» - пропустила. Он был интересным по завяызке, но следующий за ним «Стеклянный цветок влек меня все больше и больше…
И когда я добралась до «Стеклянного цветка» мое воображение возликовало. Это крайне образный и атмосферный рассказ. Его читаешь взахлеб, быстро, но растягивая предложения, потому что они красивы. Возможно, это только мое пристрастие к чему-то мрачновато-мистическому и тем не менее даже слегка светлому, как в случае со «Злоцветами», но… в этом рассказе что-то да есть. Например, это:
Давным-давно, в дни расцвета моей настоящей юности, один юноша в знак своей любви преподнес мне стеклянный цветок.
Необыкновенный был, чудесный паренек, я любила его, хотя, признаюсь, уже давно забыла его имя. И цветок, который он подарил, был тоже чудесный. На пластмассово-стальных мирах, где я провела свои жизни, древнее искусство стеклодувов утрачено и забыто, но неизвестный художник, создавший мой цветок, владел им в совершенстве. У моего цветка длинный, грациозно изогнутый стебель, выдутый целиком из тончайшего стекла, и на хрупкой этой опоре взрывается бутон величиной с кулак, совсем как живой. Хрусталь навеки запечатлел все вплоть до мельчайших подробностей. Из раскрытого бутона, тесня друг друга, торопливо лезут большие и малые лепестки и застывают в прозрачном буйстве красок. Их венчает корона из шести совершенно непохожих друг на друга широких листьев в капельках росы и с сеткой прожилок. Как будто какой-нибудь чародей, прогуливаясь по саду и поддавшись минутной прихоти, превратил один особенно крупный и прекрасный цветок в стекло.
Цветку не хватает только настоящей жизни. Я храню его без малого двести лет, хотя давно покинула и юношу, и мир, где получила от него этот дар. Все многочисленные мои жизни я не расставалась с цветком. Мне нравилось ставить его в вазе полированного дерева на подоконник. Иногда листья и лепестки, поймав луч солнца, на мгновение вспыхивали разноцветным огнем, а иногда преломляли свет, разбрасывая по полу размытые осколки радуги. Бывало, ближе к закату, когда на мир опускались сумерки, цветок, казалось, вовсе растворялся в воздухе, и я сидела, глядя на пустую вазу. Но утром цветок возвращался. Он никогда не обманывал моих ожиданий.
Стеклянный цветок был невероятно хрупким, но с ним ни разу ничего не случилось. Я хорошо о нем заботилась — возможно, лучше, чем заботилась о чем-то или ком-то другом. Он пережил десять моих возлюбленных и столько планет и друзей, что устанешь вспоминать. В молодости он радовал меня на Эше, и Эрикане, и Шамдизаре, а потом на Надежде Негодяя и Бродяге, и еще позже, когда я старела, на Дэм Таллиане, и Лилит, и Гулливере. Когда же я наконец распрощалась с человечеством и канули в прошлое мои жизни на планетах людей, и я снова стала молодой, стеклянный цветок остался со мной.
Вот и сейчас в моем замке на столбах, в моем доме боли и нового рождения, где разыгрываются состязания разума; среди смрадных болот Кроандхенни, вдали от людей, не считая пропащих душ, что залетают к нам, он тоже здесь, мой стеклянный цветок.
В день, когда прилетел Клерономас.
_________________________________
— Мне сказали, — продолжала я, — что в последние дни ты много бродил. По моему замку и за его стенами, по городу и болотам.
— Верно, — ответил он. — Я не нуждаюсь в сне, а знания — мое хобби, моя страсть. Мне хотелось посмотреть, что это за место.
Я спросила с улыбкой:
— Ну и что же это за место, киборг?
Он в силу понятных причин не мог ни улыбаться, ни хмуриться. Голос звучал ровно и вежливо:
— Мерзкое. Место краха и отчаяния.
— Место вечной, неумирающей надежды, — парировала я.
— Место душевных и телесных недугов.
— Место, где больные исцеляются.
— И здоровые заболевают, — добавил киборг. — Место смерти.
— Место жизни, — не сдавалась я. — Разве ты приехал сюда не за жизнью?
— И за смертью, — ответил он. — Я же сказал: это одно и то же.
Я подалась вперед.
— А я сказала, что это совершенно разные вещи. Ты резок в суждениях, киборг. От машины можно ждать отсутствия гибкости, но при чем здесь сантименты и мораль?
— Машина — только мое тело, — сказал он.
«Портреты его детей» оказались какими-то жизненно-шокирующими. Я вообще придерживаюсь мнения, что да, действительно, наши персонажи – это наше отражение, дети в каком-то отношении. Но, определенно, мы не привязываемся к ним настолько сильно, как главный герой этого рассказа… хотя трагедия-то и была совсем не в том. Писатель использует для рассказов все, что видит, это так. Так и есть! Мы же черпаем откуда-то вдохновение? И я понимаю вдохновение на написание красоты… это легко и восхитительно… Но людям не только красоту подавай… и черпать вдохновение в грязном случае, когда-то произошедшем с дочерью… это гадко. Тем не менее, так бывает. Это напоминает «Муки Ада» Акутагавы – кто не читал, очень советую – это исключительная вещь из всего, что у сего писателя есть
Ну и напоследок… я действительно очень большой любитель фэнтэзи, так уж повелось. «Межевой рыцарь» даже будучи очень легким, опять же каким-то простоватым произведением (вспоминаем ПЛиО), просто запал в душу. Это именно тот рассказ, где есть классические герои – зло и добро, такие яркие, такие четко выраженные. Мы ни в ком не сомневаемся, просто болеем за добро – а как иначе? И Таргариены тут интересны более чем… Особенно принц Баэлор, который попал у меня под описание истинного принца и рыцаря. Это я бы перечитала. Хотя и у мягкосердечной вашей натуры, последние страницы вызвали глупое рыдание на рабочем месте.
Мартин… он, конечно, похож и на других… и я не могу сказать, что люблю его больше всех, что он изумительно пишет. Но в нем есть что-то такое – разнообразие! Он не мастер одного жанра – он владеет силой охватить многие. За что ему такое большое спасибо!